Дети Силаны. Паук из Башни - Страница 42

Де Моранжак расследовал нарушения процедуры досмотра ввозимых товаров, подозревал некоторых чиновников в… шпионаже! Должен сказать, что эти записи меня поразили в самое сердце! Де Моранжак сделал себе карьеру, вымарывая пятна коррупции из нашего общества, шпионами же и предателями всегда занимался я, а до меня мои предшественники на посту верховного дознавателя. Неужели человек поплатился за то, что попробовал откусить слишком большой кусок? Это всего лишь домысел, домысел покойного и мой, но если он не ошибся, ища шпионов в таможенной службе, то мои дела становятся куда хуже, чем казалось сначала. Теперь это не просто убийство государственного мужа, а, возможно, заговор. Имена, упоминавшиеся в записях, ничего мне не говорили, но указания о проверке этих имен я отослал в Башню немедленно.

Так, за беспрерывной работой прошли три зимних дня. Один раз я заснул за столом, из-за чего утром получил нагоняй от Себастины, потому что «негоже благородному тану засыпать за столом, пачкая слюнями дорогое сукно». Аппетит исчез, как и возможность провести время с Аноис. Один раз она сама принесла мне обед, едва не покрыв им все полы и стены, но увидев завал из бумаг и папок, поспешила удалиться, дабы не мешать.

– Хозяин, я принесла вам кофе и круассан.

Четвертый день я сижу за письменным столом, перебирая одни и те же бумаги. Все уже давно прочитано и перечитано. Воздух в кабинете спертый, пахнет как в люпсовом логове, свет настольной лампы потускнел для уставших глаз, а на некоторых документах видны потертости.

– Я в тупике, Себастина, – простонал я, – ни одной нити, а Тузз молчит… Этот мерзкий уголовник!

– Имена, которые интересовали покойного обвинителя, ничего не дали?

– Ничего. – Я поворошил бумаги, выуживая нужный листок. – Они исчезли. Ушли по собственному желанию, были уволены. Трое даже пропали без вести, их ищут…

– Их убрали, хозяин.

– Совершенно верно, Себ… Где ты взяла это уличное словечко?

– Простите, хозяин. Обратите внимание на это.

Она положила на стол конверт из дорогой бумаги, запечатанный гербом благородного дома л’Вэйнов. На внешней стороне изящным подчерком значилось мое имя. Поддев сургуч скрытым лезвием, я вытянул надушенный листок бумаги:

«Милый Бри, прости, что сообщаю в последний момент, но ты же знаешь, какая у меня пустая голова! Этим вечером я жду тебя на приеме в честь дня Звезды Золана. Отказы не принимаются! Твоего друга л’Файенфаса я тоже пригласила, так что будет хоть один гость, который не хочет тебя задушить! И еще кое-что, обязательно приведи с собой эту юную звездочку, слухи о которой будоражат весь двор в последнее время! Хочу, чтобы мой прием стал ее первым настоящим выходом в свет! Твоя Ив».

– Она зовет меня на день Звезды этого… – Я помахал приглашением в воздухе, стараясь придать словам как можно больше пренебрежения.

– Тана л’Ча, хозяин?

– Его самого.

Возможно, я и являюсь самым презираемым таном в Старкраре, но даже у меня есть понятия о том, каким тан быть не должен! И, по моему мнению, тан не должен быть таким, как Золан л’Ча! Безработным субъектом, живущим в особняке богатой вдовы на ее деньги и палец об палец не ударяющим, чтобы хоть чем-то оправдать свое существование! Конечно, у меня нет права решать за Ив, как и с кем ей делить свою жизнь, и уж побереги меня Силана от распоряжения ее состоянием, но этот л’Ча… Я всегда его недолюбливал и, не стану скрывать, подозревал. Едва ли он обманывает Ив, она слишком умна, чтобы позволить обольстить себя какому-то ильдефонзусу, но тот факт, что вся Ночная Стража не смогла найти ни единого документа, подтверждающего существование Золана л’Ча, не может не настораживать!.. Если бы не Ив, он бы давно отвечал на вопросы младших дознавателей в моих застенках.

– Мне готовить фрак, хозяин, или же вы предпочтете отклонить приглашение тани л’Вэйн?

– Готовь, конечно. Я не могу отклонять ее приглашения. И сообщи тани Аноис, что она тоже приглашена. Будем надеяться, что выход из дома и немного воздуха помогут расшевелить мой мозг.

Аноис восприняла приглашение на прием более чем благосклонно. Ее эмоции свидетельствовали о том, что тани взволнована, немного испугана, но сильно вдохновлена. Стараниями старой кобры ее гардероб уже мог назваться гардеробом истинной тани, а комплект жемчужных и бриллиантовых украшений, оплаченный мной, обещал стать достойным залогом теплого приема. Тэнкрисы очень придирчивы к внешнему виду и понятию красоты, для нас это много значит. Конечно же все наряды и ювелирные комплекты, которые были избраны украшать ослепительную Аноис, оплатил я. Алфина л’Мориа, водившая Аноис по элитарным ювелирным мастерским и к лучшим портным, не собиралась делать такие подарки, какой бы драгоценностью ни была юная тани в глазах видистского сообщества. Она считала, что для меня честь высыпать небольшие состояния в карманы лучших ювелиров столицы, дабы порадовать свою очаровательную гостью. Хоть в чем-то наши с ней мнения совпадали. Впервые, пожалуй.

К счастью, мои сбережения позволяли делать подобные подарки. К тому же если Таленор л’Мориа и научил меня чему-то, так это тому, что л’Мориа никогда не цепляются за деньги. Мы преумножаем почет и влияние, а деньги – тлен, пусть перед нами раболепствуют те, чьими умами владеет серебряный бог. Старик ни разу не поднял на меня руку и не повысил голос, это было бы немыслимо, но внешняя холодность и внутренняя ненависть были красноречивы. Ни один из них, ни один из л’Мориа, не принял меня, и лишь память о всеми обожаемой Монрай позволила мне носить эту фамилию.